. . .
Иные ведают про ад,
Но такое здесь творят!
Видать им очень хочется
В аду том поворочаться.
. . .
Сегодня я пока един,
Сегодня я пока – система,
Но существует перемена
И к ней ведут земные дни.
Потом я буду многолик,
Потом я буду многоформен,
В иную видимость оформлен,
В большой предел
Иль в краткий миг.
Но не исчезну никогда,
Я буду вечен как доселе.
Всевышний всех нас переселит,
Товарищи и господа!
КИТАЙСКАЯ СТЕНА
И приказал Ши-гуант-ти
(Приказ мог показаться странным),
Такую стену возвести,
Которой не было бы равных.
И тысячи покорных рук…
И тысячи голов поверили…
Покорнейшими стали вдруг,
Придатками большой империи.
И закрутился стройаврал,
Не шутка — десять тысяч — в милях…
А на стене кто умирал,
Того в стене и хоронили.
Рабы — не нюхатели роз,
Не лёгких бальных танцев зрители…
Властитель любит грандиоз,
Ведь это памятник властителю.
Стеной гордиться старина,
И гордости не тает пегость…
Да что китайская стена?
Спасала разве от набегов?
. . .
Владыкой мира станет труд.
В порошок когда сотрут.
ХОЗЯИН
Одно хозяину и надо —
Не оставлять себя в уроне,
И чтобы блеющее стадо
Не разевало пасть в загоне.
Он возражений не выносит
Душой, сочувствием убогий,
И очень-очень строго спросит
С того, кто прёт не той дорогой.
И СМИ, чтобы не быть в накладе,
Затянет восхваления песню,
Что “так печется он о стаде,
Что ради стада лопнет-треснет”.
Не треснет обладатель жала,
Крепка его душа сырая.
Тогда он только станет жалким,
Когда хозяйство потеряет.
. . .
Ум, имея за троих,
В этом ты, конечно, лих.
Но запомни, Колька, -
За троих и только.
. . .
Сила думает – права –
Лбом сшибая дерева,
Но нарвётся на дубы,
Там, где лбы весьма слабы.
. . .
Ласкают лучи луг лета,
Жужжание, полётов вздор,
Листья зелёные веток
Ведут меж собой разговор.
Лучится водица болотца,
Лес манит тропинку вглубь…
Вздор этот жизнью зовётся,
Он сердцу любому люб.
. . .
Переполнено людьми
Место жизни в наши дни.
Тот без пищи, этот наг.
Ненависть. Нехватка благ.
. . .
Все мы за хлеб мантулим
За колбасы кружок.
Дни пролетают пулями,
Но прогудит рожок…
Падаем словно в воду,
Где кончается гать...
Много ушло народу,
Даже не сосчитать.
. . .
Лето быстро промчалось,
Быстро оно пронеслось…
Это ли намечалось,
Это ли так ждалось?
Месяц за тучу - яликом,
Долго не будет его…
Осеннее кислое яблоко
Лучше чем ничего.
. . .
Какая сочная трава!
Какая зелень на могилах!..
Но не рыдает синева
Небес. Всё мимо-мимо-мимо.
Плоть будет здесь, под синевой;
Пылинкой незаметной, мохом
Иль этой буйною травой,
Что тоже, в общем-то, неплохо.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : Поэт и еврейский язык - zaharur На вышеприведённой фотографии изображена одна из страниц записной книжки Александра Сергеевича Пушкина, взятая из книги «Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты». — 1935г.
В источнике есть фото и другой странички:
http://pushkin.niv.ru/pushkin/documents/yazyki-perevody/yazyki-perevody-006.htm
Изображения датированы самим Пушкиным 16 марта 1832 г.
В библиотеке Пушкина была книга по еврейскому языку: Hurwitz Hyman «The Elements of the Hebrew Language». London. 1829
Это проливает некоторый свет на то, откуда «солнце русской поэзии» стремилось, по крайней мере, по временам, почерпнуть живительную влагу для своего творчества :)
А как иначе? Выходит, и Пушкин не был бы в полной мере Пушкиным без обращения к этим истокам? Понятно также, что это никто никогда не собирался «собирать и публиковать». Ведь, во-первых, это корни творчества, а не его плоды, а, во-вторых, далеко не всем было бы приятно видеть в сердце русского поэта тяготение к чему-то еврейскому. Зачем наводить тень на ясное солнце? Уж лучше говорить о его арапских корнях. Это, по крайней мере, не стыдно и не помешает ему остаться подлинно русским светилом.
А, с другой стороны, как говорится, из песни слов не выкинешь, и всё тайное когда-либо соделывается явным… :) Конечно, это ещё ничего не доказывает, ведь скажет кто-нибудь: он и на французском писал, и что теперь? И всё же, любопытная деталь... Впрочем, абсолютно не важно, была ли в Пушкине еврейская кровь, или же нет. Гораздо важнее то, что в его записной книжке были такие страницы!
